Лучше про такое не думать. Так и свихнуться можно. Как та бабка за стеной. Хотя у нас вот ползал кот по воздуховоду. Если это был кот…
И тут я тоже задумалась. И ничего хорошего в голову не приходило.
Этому парню еще повезло. В отличие от нашей соседки Веры.
И вообще не слишком ли много связано всякой чертовщины со стенами? С тем, что ограждает, защищает, казалось бы. Но никто не знает ни что за этой преградой, ни кто там. Или даже внутри ее.
Глава 33
На улице давно установилась нормальная осенняя погода с ночными заморозками и дождями. Включили отопление, но особого тепла это в квартире не прибавило. У самых батарей было тепло, даже жарко. Но почему-то обогревали они только небольшой пятачок рядом с собой, остальная же квартира оставалась зябкой, как будто кто-то оставил распахнутой балконную дверь.
Мама с бабушкой заклеили окна в наших комнатах. Тетя Юля отчего-то, вопреки своим обычаям, не мерзла и, кажется, никак свои окна не утепляла.
– Да когда уже отопление нормально включат! – сетовала мама. – Такие сквозняки этой осенью, невозможные. Вон даже люстры крутятся. Небось из-за Люлькиной трещины. Всю квартиру выстудила, а заделывать не разрешает. Паш, может, заделаешь, когда Юли не будет, а? Тайком?
– Я не штукатур, – буркнул в ответ папа. – Пусть вызывает мастера, не маленькая уже. Или договаривайтесь с ней сами, пожалуйста, без меня. Делать мне нечего, ага.
Мама обреченно куталась в шерстяную шаль, но папа был непреклонен.
А в школе у нас была жара. И мне приходилось теплую кофту запихивать в рюкзак. А из дома без кофты выходить было холодно.
Я как раз думала над этой несправедливостью, медленно преодолевая каждую ступеньку в нашем подъезде. Тут, кстати, кажется, было гораздо теплее, чем у нас в квартире. И я сознательно тянула время, чтобы согреться.
Навстречу мне спускались с пятого этажа наша соседка с сыном. Их квартира была расположена прямо над нашей, и мы иногда слышали, как мелкий с громким топотом носится туда-сюда по коридору.
Пусть Родик и был похож на упитанного кабанчика, но вполне мог спускаться по лестнице сам. Однако он был настолько избалован, что предпочитал спускаться и подниматься исключительно на руках у матери. И она послушно таскала мальчишку, хотя по ней не скажешь, что она способна тягать такие тяжести, к тому же ежедневно и по нескольку раз на дню.
Я поздоровалась и немного посторонилась, чтобы соседка могла пронести упакованного сынулю. И в тот момент, когда Родик проплывал мимо и его голова оказалась практически на одном уровне с моим лицом, он повернулся ко мне и тихо, но внятно сказал:
– Папа плачет.
У меня мурашки по телу пробежали.
– Что?! Что ты сказал?
Я сама поняла, что вылупилась на мальчишку совершенно ошалело. Соседка неприязненно глянула на меня, будто я по меньшей мере плюнула им с сынулей прямо под ноги или высморкалась при помощи пальцев, и с преувеличенной вежливостью вместо сына ответила, продолжая аккуратно спускаться:
– Родик ничего тебе не говорил. Правда, Родик?
Противный мальчишка только гадко улыбался мне. Но мы оба знали, что он сказал. Нет, не так. Мы все трое слышали.
Соседка поудобнее перехватила своего ненаглядного кабанчика, еще раз скупо кивнула мне на прощание и продолжила нелегкий спуск по лестнице вниз. Я так и стояла, прижавшись к стене на лестнице между этажами, глядя в пролет на соседскую парочку, пока за ними внизу не захлопнулась подъездная дверь.
